Художественная литература

Заблудиться в тайге— страшновато.

Не летом, когда тайга прокормит — а на исходе листопада, когда прихватывают ночные заморозки: жухнет бархатом палая листва, опушается инеем, и прозрачный воздух проткан морозными иголками.

До ближайшего жилья— километров двести, да знать бы, в какую сторону. А ружья у меня не было...

На улице было уже темно, и как следует рассмотреть щенков не получалось. Да и выбор в помете, собственно говоря, был небольшой. Всего четыре щенка. Две сучки отпадали сразу, мне нужно было выбрать кобелька. В меру упитанные, сильно похожие друг на друга братцы поглядывали на меня своими бусинками немного настороженно, но с нескрываемым любопытством. Я взял по очереди щенков в руки, повертел их, осматривая со всех сторон. Хорошие породные головы, ушки уже встали, темные, почти черные раскосые глаза. Посмотрел прикус, небо. Все в порядке.

Одиннадцать дней у оставленного снегохода, совершенно без пищи, ждала своего хозяина западносибирская лайка
Обычно с рассветом, может быть и в нарушение охотничьих заповедей, Байкала кормили. Деликатесов, правда, не было, но пшенная каша и кое-что из остатков хозяйского стола утоляли голод и давали силу целый день рыскать по лесу в поисках зверя или птицы.

Рассказ посвящен светлой памяти Альберта Хлебникова

Ох, кое-как до избушки дотащился, все кости ломит, будто дубиной отхлестали. Раньше такого не помню. Весь день, бывало, гоняешь, вечером возле избы развалишься на снегу и спишь. А теперь мерзнуть стал, вторую осень под нары прошусь. Здесь, конечно, уютнее - тепло, и хозяин с тобой разговаривает. А усталость все равно не проходит...

На рассвете задуло под шерсть, до теплого подшерстка, ветер тревогой вошел в спящее тело. Тобол поднял широкую голову, долго и строго принюхивался к невидимым тучам. Ветер веял с севера, из ледовых пустынь. Их никто не видал, но они были там, и оттуда ветер принес первый запах осени. Закрыв глаза, Тобол втягивал ночные вести из бесконечности: движение туч, серый шум моря, мокрый шум сосен, шуршание песчинок о сруб, покачивание прелых сетей.

Я помню ее, как будто это было вчера, а то, что было вчера, сегодня я уже, увы, припоминаю с трудом. Сегодня мне сорок пять лет, а тогда было двенадцать. Я помню слова отца: «Без охоты, сынок, я уже давно бы не жил». Тогда я это не понимал. Сейчас я это понимаю. Одним из самых радостных дней моей жизни и по сей день остается тот, когда отец подарил мне ружье (с разрешения председателя общества охотников и с условием, что я буду ходить на охоту только с отцом).

История эта невыдуманная. Произошла она с Иваном Дмитриевичем Сырцевым, инвалидом Великой Отечественной войны, жителем поселка Тюлюк Катав-Ивановского района...

Стихи

В Шунгулешский промхоз Арканя приезжал уже не в первый раз. Он быстро оформил договор, получил небольшой аванс и десять банок говяжьей тушенки в счет пушнины, смотался в соседнюю экспедицию, где всегда можно было застать вертолет, договорился с летчиком на пятнадцатое, через три дня, число и вечером уже сидел у своего старого знакомого Пикалова за столом.

Погожее утро начала августа; время близится к девяти часам. В обширной усадьбе действительного статского советника Ивана Ивановича Чернилина уже давно все проснулись, и деревенская жизнь кипит своей обычной чередой, но сам владелец еще безмятежно похрапывает на широкой дедовской кровати.